Неврозы неприятны сами по себе. Но, увы, вместо того, чтобы относится к этому с пониманием и проявлять двойную заботу о другом в сложные для него моменты, мы внезапно преисполняемся требовательности, и ждем, что этот другой выйдет из депрессии навстречу радостной жизни, перестанет тревожиться «из-за всяких пустяков», ну и заодно поднимет свою самооценку. Вот так запросто.
Что гораздо хуже, требовательны мы становимся не только к другим, но и к себе. И это, как правило, совершенно не помогает.
Много есть клиентских историй на эту тему. Но поделюсь я своей собственной.
В 15 лет, без всяких видимых на то причин, я стал боятся летать на самолетах. Кто из вас сталкивался с аэрофобией, в курсе, какая это прелесть — вжиматься в кресло, потея как свинья, и понимая, что ближайшие 2, 3, 10 часов вам совершенно некуда деться из этой металлической сосиски с крыльями, нарушающей законы физики и здравый смысл.
15 лет, к тому же, это тот самый прекрасный возраст, когда мальчик начинает ощущать себя мужчиной. Т.е. представьте, сидит рядом бабуся божий одуванчик и с восхищением разглядывает в иллюминатор красоты природы с высоты 10 км, через проход парочка девиц что-то весело обсуждает, совершенно игнорируя постоянную тряску, а я (мужик!) сижу тут весь бледный и только и делаю, что слежу за невероятно медлительной секундной стрелкой часов и цепляюсь за ручки кресла при каждом намеке на турбулентность.
Но мало переживать страдания от полета и от своей гендерной идентичности. Нет, нужно еще и любой ценой скрывать свои переживания и всеми силами делать вид, что со мной все хорошо. Не думаю, что людям рядом было до меня какое-то дело, но стыд на то и стыд, что приходит и прочно прирастает к нам, и никакой рациональностью его не убрать.
10 лет спустя, после переезда в другую страну моя фобия заиграла новыми красками. Боже, мне самолеты стали даже сниться! Еще бы, необходимость летать туда-обратно каждые два месяца — это не то, что может осчастливить человека с аэрофобией.
Разумеется личная терапия вскрыла многие проблемы вплоть до экзистенциального кризиса. И все это мне здорово помогло. Но первым шагом, самым, пожалуй, трудным, и самым важным, было признать, что, блин, да, боюсь летать. Признаться в этом психологу, потом близким, потом просто научиться говорить об этом как о чем-то обыденном. Спокойно и без парализующего стыда просить в салоне поменяться местами, «потому что мне совсем плохеет у окна». И да, принять эту мысль, что вот такой я мужчина. Который боится летать.
Неожиданно, без всей этой внутренней борьбы, попыток объяснить себе, что нельзя боятся, и уж тем более нельзя, чтобы другие это заметили, полеты стали проходить гораздо более комфортно. Нет, страх тогда не ушел совсем (для этого пришлось поработать над собой еще), но былого накала уже не осталось. Как и чувства истощения по прилету.
И это не исключительный случай, а вполне нормальное явление, когда большое облегчение приходит именно тогда, когда человек перестает бороться с собой и позволяет, наконец, о себе позаботиться. Невроз сразу же от этого, конечно, не исчезает, но жизнь становится заметно лучше и приятней.
